Есть вещи, о которых трудно говорить и писать, не подготовившись, потому свой отзыв напишу позже. А сейчас выложу информацию, которую нашла в интернете
читать дальшеВ семейном доме Михаила Жара на воспитании и содержании находятся 140 детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. 28 из них – дети-инвалиды, в том числе 18 со значительными патологиями развития. Семья Жаров имеет два собственных трехэтажных дома, в одном из которых каждый ребенок после совершеннолетия получит собственную квартиру. Есть здесь столовая, прачечная, большое подсобное хозяйство. Доходы семьи пополняются благодаря пожертвованиям прихожан Свято-Вознесенского монастыря. За детьми в семейном доме ухаживают послушницы из монастыря, также из числа послушников здесь работают дипломированные повар, медсестры, врач-стоматолог и юрист.
Директор: протоиерей Михаил Жар
Кол-во детей: 140
Страна: Украина
Область: Черновицкая
Район: Герцаевский
Населенный пункт: с. Мольница
Адрес: Украина, Черновицкая обл., Герцаевский р-н, с. Мольница
Телефон: +38 (03740) 3-33-19
«Я сам вырос сиротой. У меня было очень тяжелое детство, мне не было чего одеть, не было, что кушать. И я пообещал себе, что когда вырасту, буду бесплатно работать в детском доме. И на сегодня Господь исполнил это мое желанье», — отец Михаил.
Заветная детская мечта для украинского православного священника Михаила Жара стала во взрослой жизни не просто реальностью, а смыслом, делом всей жизни, веры. Он — человек, нашедший и реализовавший в добром деле свое предназначение, свою веру.
Первого ребенка, сына Ваньку, Отец Михаил, у которого к тому времени было трое своих детей, усыновил в 1992 г… 3-летний сирота, которого никто не хотел усыновлять, больной ДЦП, появился совсем неожиданно в жизни батюшки. Священник с матушкой навещали черновицкий дом малютки, увидев больного, никому не нужного мальчонку — батюшке стало очень жаль малыша и он его забрал. С Ваньки все и началось.
— Но не нужно бояться, что эти дети какие-то не такие. Все они у нас вырастают очень умными, добрыми и отзывчивыми людьми, – говорит о своих подопечных отец Михаил. – Моя мама умерла, когда я был маленьким и я сам рос сиротой. Было очень тяжело… И я мечтал, что, как только у меня будет возможность, буду помогать сиротам. Вот теперь я этим и занимаюсь.
В 1994 году отцом Михаилом и четырьмя монахами в Черновицкой области, в 24 км от Румынии был основан Свято-Вознесенский монастырь. И прямо в стенах только что построенного мужского монастыря был создан детский приют.
В двух километрах от монастыря, в поселке Мольница в 2002 году для детей были построены новые корпуса. Сейчас планируется строительство еще одного приюта. Монастырь и корпуса приютов построены, в основном, на деньги украинских спонсоров, известных на Украине людей, депутатов.
Сейчас у отца Михаила 250 детей. 170 мальчиков, 80 девочек. 29 – усыновленных, 3 – родных, для остальных он опекун (не хватило места в паспорте, но не в сердце). Все из разных уголков Украины и с разными судьбами. Большинство — круглые сироты. Много детей-инвалидов: с ДЦП, с отклонениями в умственном и физическом развитии, 39 из них инфицированы ВИЧ. Своего бородатого папу любят как родного. Дети ухожены, хорошо одеты и, главное — на их лицах — искренние улыбки и радость.
Истории усыновления и появления в монастырском приюте у ребятишек разные, сложные. Был случай, когда батюшка отговорил женщину от аборта — родившегося сына она оставила ему. Кого-то из малышей приносили родственники и просили забрать, так как, не могли справиться, кого-то просто подкидывали. Многих тяжелобольных и порой безнадежных детей отец Михаил сам забирал из больниц, из детских домов.
— После Ванечки забрал еще нескольких детей-инвалидов. Забирал в основном, безнадежных, больных, которых никто не хотел усыновлять. Поэтому, часто приходил в детский дом и говорил: «Есть у вас дети, которых никто не хочет брать в семью? Сколько? Беру всех!» И подавал документы, не зная, кого мне дадут, — отец Михаил.
Мальчику с необычным именем Нектарий и красивыми светлыми глазами уже десять лет. Когда, 6 лет назад, священник забирал тяжелобольного малыша с диагнозом гидроцефалия, ДЦП, артрогриппоз, врачи констатировали: протянет не больше двух недель. Но, вопреки всему, малыш, не просто выжил, но и для степени тяжести своей болезни проявляет много успехов. Мальчик подрос, и его голова больше не кажется аномально большой. Он узнает батюшку и матушек, улыбается гостям, в состоянии сидеть и держать ложку. Обычно такие пациенты не доживают и до шести лет. Видимо, вправду, любовь способна творить чудеса… Для врачей — это уникальный случай.
— Мы христиане, — твердят в монастыре. — А значит должны беречь всякую жизнь, данную Богом, какой бы сирой она ни казалась.
Из дома малютки отец Михаил забрал крошечную девочку, больную ВИЧ-инфекцией, которую сторонились все, а она с испуганными, заплаканными, голубыми глазенками настолько запала ему в душу, что он нашел место в сердце и в приюте и для нее. Через некоторое время, после пребывания в приюте монастыря — девочка оправилась от страшного диагноза. И еще несколько ВИЧ-позитивных малышей — исцелились — монахи считают это чудом, проявлением любви и силы Бога.
Четверых сирот, у которых умерла мама, настоятель забрал прямо с кладбища. Они стояли над свежей могилой, крепко вцепившись друг в дружку. Боялись: стоит им разнять руки, как их немедленно развезут по разным интернатам и больше они никогда не увидятся. Они даже в приюте держатся вместе.
Больная раком мать родила сына-калеку и перед смертью сама принесла младенца в приют. Глеб — слеп, глух и нем от рождения, страдает эпилепсией и ДЦП. Казалось бы — «живой труп». Тем не менее, хорошо чувствует теплое и доброе отношение к себе и откликается на ласку, обнимает других детей и всегда очень радуется отцу Михаилу.
15-летного Степку батюшка встретил в интернате, куда привозил подарки на Рождество. Безрукий парнишка выскочил наперед, прочитал трогательные стихи. Ходил за священником и матушками хвостиком. Когда те собрались уезжать, припал к отцу Михаилу: «Заберите меня отсюда! Пожалуйста!» Батюшка заплакал, обнял Степку и… увез с собой.
Несколько ребятишек просто сбежали из детского дома, где их даже никто искать не взялся, и попросились жить к отцу Михаилу. Священник связался с детским домом, где они были и переоформил документы на опекунство над детьми.
Братьев-сестер уже усыновленных отцом Михаилом детей с такой же сложной родственной судьбой — батюшка тоже забирал.
Дети живут в двух корпусах: для мальчиков и девочек. В одной комнате — 3—4 ребенка, отдельно — отделение для больных детей, к ним — особое внимание, чуткость. Здания корпусов — трехэтажные, со светлыми большими окнами, мраморными лестницами и оборудованными подъемами для тех ребят, кому трудно самостоятельно передвигаться. Каждый корпус — разного цвета: розовый, желтый, синий. Внутри — аквариумы с рыбками, везде — ковры, птички поют, светлые картины на стенах. Чтобы ВИЧ-инфицированные дети находились всегда под медицинским лечением и получали необходимое лечение, в приюте было создано детское отделение областного центра СПИДа. С детьми круглосуточно находятся 60 послушниц женского монастыря и 65 нанятых отцом Михаилом воспитательниц с педагогическим образованием.
При монастыре организована воскресная школа. Ребятишек постарше обучают профессиям. В 2007 году сыграли первую свадьбу, поселили молодоженов здесь же, на территории монастыря, в отдельном корпусе (И специально для молодоженов строятся еще корпуса. «Чтоб у каждого была своя квартира», — говорит отец Михаил). Работают кружки, на которых дети обучаются музыке, пению, рисованию. Есть великолепная комната для занятий физкультурой с тренажерами, турниками, спортивными снарядами.
Несколько, уже подросших ребятишек, после окончания школы поступили в институты: на медицинский, на юридический факультеты.
В 2007 г. о жизни батюшки, детей в приюте и в монастыре снят потрясающий фильм «Форпост». Кинофестивалем «Встреча» признан лучшим документальным фильмом 2007 года. Автор сценария и режиссер киноленты – Михаил Шадрин. Великолепная режиссерская, операторская работа, фильм снят ярко, с душой и все без нравоучений, потому что и так ясно, что не каждый на это пойдет… Тем, кто собирается усыновить ребенка, да и просто, всем равнодушным и неравнодушным к проблемам и боли других — необходимо посмотреть этот фильм.
А, вообще, отец Михаил признается, что не любит давать интервью и считает слишком громким присвоенное ему в 2009 году звание «Герой Украины»:
— Смог бы я один вершить добрые дела? Никогда! Лично я звание присвоил бы монахиням, таскающим на своих спинах 20-летних парней-инвалидов. Я собирался переселить повзрослевших ребят из приюта в монастырь, но матушки расплакались: «Не лишайте нас спасения! Мы не сможем без них жить!» За годы приросли к калекам всей душой…
— Считается, что трое детей — это уже много, а у вас 250. Батюшка, возможно ли любить всех, как своих кровных?
— Наверное, мне никто не поверит, — вытирает слезу отец Михаил. — Прихожу в приют и теряюсь: кого первым целовать, обнимать? Все они сироты, никому не нужные, одинокие. Как же их не любить? За каждого сердце болит, и молюсь за каждого, никого не забываю.
Отец Михаил говорит, что никогда не просил детей называть его папой.
— Когда брал первых малышей, сказал, что я их старший брат, — рассказывает батюшка. — И они звали меня Миша. Потом взял еще несколько мальчиков из психоневрологического интерната. Такие несчастные, ножки-ручки закрученные… По дороге они радовались, игрались и вдруг притихли. Спрашиваю: «Что случилось? Не хотите к нам ехать?» «Хотим, очень хотим! Но… можно тебя папой называть?» Я не знал, что ответить. Какой я папа? Полчаса, как забрал их из интерната. Побоялся обидеть отказом. Да, говорю, можно. Они как закричат: «Ура! Наш папочка, родненький, спасибо!» От них другие дети переняли это слово.
— Дети наверняка ревнуют вас друг к другу. Как с этим справляетесь?
— Есть такая проблема, — кивает головой отец Михаил. — Беру одного на руки, а остальные малыши от обиды кусают меня за руки! Требуют: «Папочка, возьми на руки! Меня поцелуй!» По очереди поднимаю на руки, а когда устаю, сажусь на пол, и они все на меня наваливаются… Было такое, что мои родные дети приревновали к приемным. Однажды позвали меня и говорят: «Папа, ты больше любишь чужих детей, чем нас». Я объяснил так: вы — моя семья, мое сердце. Без вас я не смог бы любить других деток. Мы любим их все вместе, только вы этого еще не понимаете… Недавно моя дочь, студентка медуниверситета, сотворила любовью чудо. Когда привезли ВИЧ-инфицированных детей, один мальчик сильно ругался, дрался с детьми. Кричал мне: «Балбес, я тебя зарежу!» А что он говорил матушкам! Повторять стыдно. Я не знал, что с ним делать. Хотел отослать обратно, чтобы он не подавал дурной пример. Дочь расплакалась: «Не отсылай Максимку. Можно, я сама буду с ним заниматься?» Два месяца она играла с мальчиком, беседовала, ласкала. И случилось чудо: теперь Максим бежит ко мне со словами: «Папочка, я так по тебе соскучился!»
— Скажите честно, у вас есть любимчики?
— Ваша правда, есть, — сознается батюшка. — Больше люблю тех, кто болеет. Не могу без боли смотреть на инвалидов. За что им такой крест? Хотя братьям из монастыря запрещаю выделять любимчиков. Говорю: «Или всех любите, или никого». Многие братья крестили наших детей. Естественно, стараются радовать крестников подарками и конфетами. Этого я тоже не приветствую. Остальным ведь обидно!
Как в настоящей семье, дети часто прибегают к отцу Михаилу с просьбами. Младшие долго выпрашивали ролики. Батюшка купил всем — больше двухсот пар! Но где кататься? Взяли в аренду сельский стадион и построили там асфальтовую дорожку для катания.
Старший сын Ванька — уже взрослый, красивый 21-летний парень, от ДЦП почти не осталось следов. Батюшка назначил его на руководящий пост директора магазина при монастыре — справляется, правда, всю зарплату тратит на сладости любимым младшим братишкам и сестренкам. Мечтает поступить в медицинский и стать врачем.
— Взрослые дети приходят с другими просьбами, — улыбается отец Михаил. — Просят совета: «Папа, я влюбился. Что делать?» Разговариваем, как мужчина с мужчиной. Объясняю: это тоже от Бога, и это счастье.
— Выдали замуж, женили, и все — дальше сами?
— Бросать детей в дороге — большой грех. Они до смерти мои дети. Для молодоженов строим дома. Взрослых готовим для поступления в вузы. У них непременно должна быть профессия, чтобы не пришлось просить хлеба. В приюте их учат всему: работать в поле, готовить, шить. Это нужно, чтобы могли потом самостоятельно жить и учить своих детей. Сегодня, например, девочки учились варить борщ. Каждой выделили по кастрюльке, а я пришел снимать пробу. Всех нахваливал. Хозяйки, говорю, у меня растут!
— Мы не навязываем детям веру, наоборот: стараемся каждого направлять по зову его сердца. Наши дети каждый год отдыхают на море, в горах. Их обучают музыке, пению, рисованию. Мы утешаем детские души, а счастливы ли они здесь — судите сами…
У детей-инвалидов в глазах — жажда жизни. Конечно же, они хотят жить, как и любой человек… И не все люди понимают, ценят ту жизнь, которая им досталась. А ребятишки без рук, без ног, с другими тяжелыми диагнозами – жить хотят и говорят, что самое главное, что у них есть жизнь. Если честно, это грустно и жестоко… и то, что они говорят вызывает слезы, вероятнее, они просто не понимают всей тяжести своего состояния и готовы бы были отчаяться, но, как и все дети – чисты, наивны и абсолютную несправедливость принимать не умеют и отчаянно хотят верить в чудо. Батюшка, благодаря своему большому, доброму сердцу, своей самоотверженной, безграничной, искренней верой доказал им, что существует это чудо. И есть настоящая, нелицемерная доброта, бескорыстность, чистота, любовь на свете, а не только зло, несправедливость, жестокость, боль, страдания… И кто-то может просто любить, делать добро, не требуя ничего взамен. И, возможно, от осознания этого, цепочка несчастий, людского жестокосердия на этих ребятишках прервется, потому что кто-то однажды не ответил злобой, равнодушием, пренебрежением, так часто встречающимися в нашем мире, а протянул руку, накормил, одел, подарил любовь и стал добрым, заботливым папой, чего не смогли дать даже родные родители.
Далеко не через каждого священника можно увидеть Бога, для этого и талант, и доброе сердце, и огромная сила духа нужны. Ему хочется доверять без вопросов, без смущений, всецело. Его искренняя улыбка, добрые глаза, абсолютно бескорыстное, доброе сердце, теплота и великодушность от которого чувствуется на расстоянии, растопляют лед любого сердца, тем более, детского. Дети любят отца Михаила, как родного отца и по-украински ласково называют «Тато» (папа), ликуют от восторга, завидев его, просятся на руки, целуют, обнимают, а он говорит, что живет ради этих детей, переживает за каждого и хочет, чтоб у всех все было хорошо и жизнь состоялась. Всех детей Отец Михаил любит и принимает как своих родных. И боль в душе за каждого воспитанника не прошла бесследно. Многодетный отец перенес 3 инфаркта, несколько операций на сердце, удаление раковой опухоли и химиотерапию. А ему всего 45 лет. Но он не останавливается и не унывает, потому что знает, что нужен детям и они ему очень нужны, и их любовь, радость, счастливые глаза, улыбки — для него лучшее лекарство, от общения с детьми Отец Михаил забывает про всю боль. Вместе с ребятишками он празднует свой и их дни рождения, катается на аттракционах, на американских горках, празднует свадьбы, сажает картошку, засеивает поля. И говорит, что с Божьей помощью надо еще много дел успеть и подарить семейный уют еще не одном десятку сирот.
Конечно же, такие люди — большая редкость, в нем бесконечно много тепла, чистоты, силы, любви, огромное доброе, неземное сердце. И хоть и так ясно, что не каждый на это пойдет, все же - многих людей, смотревших «Форпост», слышавших о добрых делах священника, видевших его лично — наш герой просто не смог оставить равнодушными, своим примером вдохновил на совершение добрых дел, передал частичку своего позитива, своей любви к детям и к людям, искренней веры в Бога.
И пусть для тех, кто собирается усыновить ребенка или уже усыновил и для всех остальных, эта реальная, но почти сказочная история и пример бескорыстной любви и искренней веры человека, творящих чудеса, ставящих на ноги и излечивающих от болезни искалеченных жизнью детей - будет в помощь.
и еще — …Батюшка в каком-то монастыре на западной Украине усыновил 253 малыша.
— Сколько-сколько? — переспрашиваю своего собеседника.
— Двести пятьдесят три, — раздельно повторяет он. — А еще построил для них дома, основал два монастыря и строит приют для инвалидов. И при этом никогда ничего ни у кого не просит.
В этом месте мой мозг окончательно «засбоил». Или это неправда, или об этом должны знать все. Или так: слишком красиво, чтобы быть правдой. И обидно, если это неправда. Способ один — узнать и увидеть все самому.
Банчены — это где?
Меня опередил Патриарх. Еще 2 октября этого года Святейший Патриарх Кирилл в ходе своего визита в Черновицкую область побывал в доме при Свято-Вознесенском монастыре в селе Банчены.
«Товарищ Риббентроп, давай рубанем здесь поровнее!» — говорят, именно такими словами в августе 1939 года Вячеслав Молотов предложил своему немецкому коллеге выпрямить границу СССР, огибавшую выступ польских и румынских земель. Тот особо не возражал. Так образовался в Черновицкой области очень необычный Герцаевский район, где абсолютное большинство населения — румыны. В тех краях и стоит село Банчены, и Свято-Вознесенский монастырь неподалеку от него.
«Это совершенно уникальная часть нашей страны и Церкви, — считает викарий Черновицкой епархии, епископ Хотинский Мелетий. — Местные живут своим укладом, в румынской традиции. В селах до сих пор есть люди, не понимающие украинского языка, хотя район уже 70 лет находится в Украине. В церквях официально совершают богослужение по новому стилю и на румынском. На это есть особое благословение от Святейшего Патриарха Алексия I. Дело в том, что Румынская Церковь — новостильная, поэтому, когда Герцаевский район стал канонической территорией Московского патриархата, чтобы предотвратить возможные расколы, за приходами сохранили право служить, как они привыкли. А вот в Банченском монастыре, вероятно, самом большом неславянском монастыре в Русской Церкви, тоже служат по-румынски, но все-таки по старому стилю».
Руководит монастырем архимандрит Лонгин. Тот самый, кого две с половиной сотни детей называют папой. Это правда, которая невероятней выдумки.
Монастырь на пустыре
UkrAids2_314_1000
— Наша история началась всего 17 лет назад, — рассказывает отец Амфилохий, насельник обители. Рассказывает он на русско-украинско-румынской смеси языков. Местные так говорят с приезжими почти все. Между собой — как кому удобно говорить и понимать. Такой тебе своеобразный маленький Вавилон. — Когда отец Лонгин пришел сюда с первыми четырьмя монахами, здесь был пустырь. Но батюшку местные хорошо знали и любили — до пострига он служил по соседству, в храме села Бояны. Поэтому, когда началось строительство монастыря, помощников собралось много. Кто жил в окрестных селах, приходили на стройку, работали. Кто подальше, помогали, чем могли: и кирпичом, и бревнами, и продуктами, и деньгами.
Сейчас на территории монастыря уже семь храмов, трапезная, братские корпуса, колокольня, фонтан, вольер с павлинами, конюшня для пони…
— Так у нас же дети, потому и пони, — отец Амфилохий, как опытный экскурсовод предвосхищает мой вопрос. — Сначала приют был в монастыре. Первых детей отец Лонгин взял еще в Боянах, и они переехали вместе с ним, можно сказать, на стройку. Когда детей стало больше, чем монахов, начали думать о строительстве для них отдельного здания. Нашлось удобное место в четырех километрах от монастыря, в селе Молница. А в Боянах в то время на базе прихода образовалась женская монашеская община. Сестры начали заниматься детьми. Так и получилось, что теперь в Банченах — мужской монастырь (в нем сейчас — 86 монахов), в Боянах — женский (в нем — 120 монахинь), а в Молнице — детский приют. Отец Лонгин — духовник обоих монастырей и приемный отец всех деток в приюте.
UkrAids2_301_1000
«Усiх дiтей любити надо!»
Лонгин — это монашеское имя. На самом деле его зовут Михаил. Михаил Васильевич Жар. Ему всего-то 46 лет, из них 20 воспитывает сирот.
— Идея приюта чья? Ваша?
— Божья, — говорит так, что веришь. Вере ведь, в принципе, и не требуется никаких доказательств. Да и какая разница, кто первый решил собрать никому не нужных детей, кормить их, нянчить, лечить, учить грамоте и вере?
История появления в монастыре первых детей уже стала местным преданием. У отца Лонгина (тогда еще отца Михаила) в Боянах были коровы. В начале 90‑х время было голодное. И он стал жертвовать в местный дом малютки молоко. Медсестры в благодарность решили показать батюшке, кому идет это молоко. Условия, в которых находились дети, потрясли отца Михаила. Он схватил в охапку двух малышей и унес их с собой. Так было положено начало «детскому дому семейного типа», как теперь официально называется монастырский приют, а отец троих детей, рожденных в браке, стал отцом пятерых. Потом отец Михаил усыновил еще 27. А затем в его паспорте кончились страницы, куда записывают детей. Следующих 224 ребенка он взял под опеку. Собирал их по всей области. Поедет куда-нибудь по делам — обязательно привезет.
— Однажды отпевал я молодую женщину, — вспоминает отец Лонгин. — Была зима. Смотрю, после отпевания на могиле остались четверо мальчишек. Все ушли, а они стоят совсем замерзшие, в резиновых сапожках на босу ногу и не идут никуда. На улице мороз градусов 20. А самый маленький из них был еще крошечка. Я спрашиваю: «Что вы не идете домой?» А они мне говорят: «Мы без мамы не пойдем. Нам идти некуда». Отец-то от них ушел, а мама вот умерла. «Ваша мама теперь на небесах, — говорю. — Пойдете ко мне жить?». Кивают. Ну, я и привез их в монастырь.
Как-то к воротам подбросили новорожденную девочку в коробке от бананов.
— Мама родила ее под Новый год, в коробку бросила и принесла нам. Сколько она там лежала в мороз, не знаю, — говорит отец Лонгин с мягким, певучим румынским акцентом. — Я взял ее в руки, она была такой холодной, как камень. Совсем замерзла. Мы скорее отвезли ее в больницу. Все врачи говорили, что шансов нет. Но с Божией помощью девочку удалось спасти. Врачи сами дали ей фамилию Счастливая. А назвали мы ее Катенька.
Степку батюшка встретил в интернате для детей-инвалидов. Безрукий мальчишка выскочил вперед и прочитал отцу Лонгину стихи собственного сочинения. Потом он ходил по пятам за священником с матушками, а когда тот собрался уезжать, Степа прижался лицом к рясе и попросил: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда!» Батюшка заплакал, обнял Степу и увез с собой. Тут, в детском доме, мальчик стал читать книги. Много книг. Теперь ему нравится спорить. Матушка Елизавета ласково называет его «философом».
А его друга Ромку — «музыкантом», потому что тот играет на синтезаторе, который поставили — специально — рядом с его кроватью. Этому мальчику трудно передвигаться. У него — ДЦП.
Но тут атмосфера такая: никто несчастным или ненужным себя не чувствует.
А что еще детям надо? Только чтобы любили тебя таким, какой ты есть.
— Мы сначала думали: ну заберем 50. Потом — 100. Затем решили — и 150 ребятишек сумеем досмотреть, но… Они ж, бедные, так настрадались за свою еще коротенькую жизнь, что сил нет у меня: знать, как им больно, и не забрать к себе! И когда их было уже 200, считал — ну это все! Но как же «все»?.. Теперь говорю, наверное, 300 будет.
Это отец Лонгин строит планы на будущее. Свое и своих детей, будущих тоже.
— Якби мог обнять всех сирот на земле, я б це зробив, — когда он сильно волнуется, то слова по-русски и по-украински у него получаются вперемешку. — Они немощны. Их любить надо. Усіх дітей любити надо. А цим ще й допомогти, щоб вижили. Я не могу без них! Вони — моє лекарство. Не було б їх зі мною, зря б на земле тогда жил.
Он почему-то не боится усыновлять детей с ДЦП. Странный, правда? Потом стал собирать тех, на кого даже врачи рукой махнули: мол, не жильцы. Да-да, я о СПИДе.
Когда СПИД отступает
Таких сегодня в приюте 49 человек (у шестерых из них диагноз сейчас сняли). Батюшка собирал их по детским домам со всей Украины. «За счет» особого контингента священника статистика «детского СПИДа» во многих областях Украины понизилась, а в Черновицкой — возросла. Это же статистика, цифры, запятые. Какое ему и нам всем до нее дело, правда?
В приюте дети получают всю необходимую терапию, здесь для них — отдельный медицинский персонал, усиленное питание. На базе приюта открыт региональный СПИД-центр, который сотрудничает с фондом «АнтиСПИД» Елены Франчук. Батюшка, кстати, сотрудничает с огромным количеством людей. Не только в Украине. Вот, например, тому, кто побывал в любом детдоме Украины, здесь в приюте что-то кажется странным в одежде детей. Да и одежда новая, не застиранная, по размеру. Ведь обычно в детских домах дети носят так называемую «благотворительную помощь», то есть, «секонд хенд». А здесь батюшка заключил контракт с турецкой фирмой на поставку одежды для детей. Новой и по размеру!
Как в приюте оказались дети со страшным диагнозом?
Очень просто. В доме малютки отец Лонгин увидел красивую девочку. От нее мама отказалась, потому что дочь была ВИЧ-инфицирована. Санитарки от нее тоже шарахались. В патриархальном западноукраинском обществе слова «СПИД» и «смерть» — где-то рядом.
— Когда я увидел ее, мне стало очень больно, — вспоминает священник. — Она так грустно смотрела на меня, а я боялся дотронуться до нее, чтобы не принести своим детям инфекцию.
Думаю, в ту ночь отец Лонгин не спал, вспоминая эту двухмесячную девочку. А утром попросил братьев в монастыре, чтобы они обставили как можно лучше комнату, поставили там нарядную кроватку, потому что здесь будет жить ребенок, девочка.
Маленькая Лариса — так ее звали — приняла крещение, сейчас она Филатея. Здесь, в приюте, девочка прошла курс ретровирусной терапии. Доктора были очень удивлены, увидев недавно ее анализы: следов ВИЧ-инфекции в крови нет. Теперь Филатея живет с остальными ребятами, перешла в пятый класс.
Как это делается?
Отца Лонгина в Банченах боготворят. Он дает людям надежду. Жить как люди. И не только тем, что воспитывает детей.
Ну, представьте себе, не Бог весть где появился монастырь, а затем — вернее, почти синхронно — детский городок, и села, которые рядом, стали газифицировать.
Газовую «ветку» к приюту перекинули через речку Прут. Заодно и селу досталось.
— Знаю, что вы не просите помощи. Принципиально, — говорю я отцу Михаилу. — Но как получается, что у вас и у детей все есть?
— Думаю, это Господь сам ложить на серце тим, хто хоче зробити добро. Дуже багато людей в Україні добрих… Которые рядом с нами.
Вспоминает, как однажды в кухне закончилось масло. И денег нет, чтоб купить, а готовить надо на столько душ! За раз на одни только салаты (примерно 15-20 килограммов овощей) — «прірва олії» расходуется.
И вдруг является какой-то человек из местных бизнесменов: «Хочу, — говорит, — помочь вашим детям, у мене своя олійниця, сулею вам приніс, беріть. Это от сердца».
Батюшка его благословил и расцеловал. Тот на радостях потом чуть ли не цистерну масла привез.
Батюшка не говорит, что первый кирпич в фундамент одной из колоколен монастыря закладывал в 2004‑м тогдашний премьер-министр Украины Янукович. Потом еще приезжал, привез гостинцев детям и домашний кинотеатр. А президент Ющенко наградил его орденом. Орденоносному батюшке решать вопросы легче. Газ в приют протянули не без помощи Юрия Бойко и Игоря Бакая. Достучаться так высоко тоже надо уметь.
Монахини рассказывают, что «ще одна жінка, котра помогти дітям хотіла, корову привела, а друга — увесь пай, два гектари, віддала».
На этих гектарах для детского городка монахини выращивают картошку.
В угодьях монастыря, кстати, чего только нет: поля, сады, огороды, ферма, цветочные оранжереи. Своих продуктов монастырю и приюту хватает с избытком. Излишки развозят по окрестным социальным учреждениям бесплатно. Дети трудятся на монастырских хозяйствах наравне со взрослыми.
Что получается?
Трехэтажные здания, светлые окна, мраморные лестницы, причем оборудованные подъемы для тех ребят, кому трудно самостоятельно передвигаться. Это и есть детский дом семейного типа. Каждый дом — разного цвета. Розовый, желтый, синий…
Внутри паркет устелен коврами. Не ковролином, а настоящими мягкими коврами.
Стены увешаны картинами: природа, религиозные сюжеты. Везде — аквариумы с рыбками. Птички поют. Много зелени. А вокруг зданий — невероятное количество цветов.
Дети живут по четыре-шесть человек в комнате. За каждой комнатой закреплена сестра. Всего в приюте детьми занимаются 104 человека, из которых 65 — монахини, остальные — оплачиваемые сотрудники: медсестры, повара, воспитатели. Сам приют похож на пряничный городок. Фасады зданий, окна, подъезды — все украшено цветами. На газонах — фигурки сказочных персонажей. На заднем дворе — игровая площадка и стадион. Однажды младшие дети попросили у папы — отца Лонгина — ролики. Батюшка детям ролики купил. Всем. Больше 200 пар. Но оказалось, что кататься на роликах в деревне негде. Тогда на помощь приехали монахи из Банчен и проложили асфальт на заднем дворе приюта. Теперь там можно кататься и на велосипеде, и на роликах, и с детской коляской гулять.
— Разве монашеское это дело — детей развлекать?
— Монашеский путь и семейный — очень разные, — соглашается отец Лонгин. — И у нас приют стоит отдельно от монастыря. Но я смотрю на своих монахов и вижу в их душе много добра. Они знают, когда у детей дни рождения, покупают им подарки, даже просятся в гости пойти поздравить. И я не думаю, что это плохо. Небеса радуются, если кто-то принес радость сиротке. Монах не отойдет от своей монашеской жизни, но он тоже должен давать другим добро. Это не грех. Вы знаете, когда дети жили в монастыре, бывало такое, что люди приходят на службу, спрашивают, где отец Лонгин? А я с детьми играю в футбол. Представляете, какой это, наверное, для людей соблазн! Настоятель — и в футбол вместо службы. А что делать? «Папа, давай играть в футбол!» — как тут откажешь? Я думаю, Господь простит мне этот грех, если это — грех. Без милосердия никто не спасется. Никто.
Что будет?
Старшую воспитанницу, «доню», года четыре назад первой выдал замуж за хорошего парня, кстати, из соседнего села. Столы накрыли, гостей позвали — наверное, с тысячу приехало. Или больше. Весь район гулял.
Через год — опять свадьба: другую дочку выдавал. Потом еще…
А сколько еще свадеб предстоит, где «тато Михайло» будет сидеть на почетном месте, как и положено отцу, и гордиться «своїми дітьми»!
— Ось тоді буду спокійний, як вони усі сімейними стануть. І на свята до мене з’їдуться!.. Оце щастя! — мечтательно говорит священник.
Конечно, скептик скажет, что врачи могли ошибиться с диагнозом маленькой Ларисы. Как в еще пяти случаях. Конечно, дети, излечившиеся от ДЦП, плавая в настоящем бассейне на территории семейного дома, ничего не доказывают. И уж, само собой разумеется, что вера в Господа и молитвы отца Лонгина, монахов и монахинь его монастыря, которых дети называют «мамами», помощь всех, кто почти 20 лет им помогает, тут ни при чем. Не буду спорить. Тогда и вы не спорьте, что отец Лонгин, берущий без разбору на кормление и воспитание детей с «букетами» болезней — от ДЦП до СПИДа с врожденным гепатитом — и даже если не спасающий их от смерти, то продлевающий им жизнь в заботе и любви, — святой человек. Договорились?
К 46 годам отец Лонгин перенес три инфаркта и две операции на сердце. Кто-то держит его на нашей грешной земле… Вы, случайно, не знаете — кто?
Виктор Бузиян
читать дальшеВ семейном доме Михаила Жара на воспитании и содержании находятся 140 детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. 28 из них – дети-инвалиды, в том числе 18 со значительными патологиями развития. Семья Жаров имеет два собственных трехэтажных дома, в одном из которых каждый ребенок после совершеннолетия получит собственную квартиру. Есть здесь столовая, прачечная, большое подсобное хозяйство. Доходы семьи пополняются благодаря пожертвованиям прихожан Свято-Вознесенского монастыря. За детьми в семейном доме ухаживают послушницы из монастыря, также из числа послушников здесь работают дипломированные повар, медсестры, врач-стоматолог и юрист.
Директор: протоиерей Михаил Жар
Кол-во детей: 140
Страна: Украина
Область: Черновицкая
Район: Герцаевский
Населенный пункт: с. Мольница
Адрес: Украина, Черновицкая обл., Герцаевский р-н, с. Мольница
Телефон: +38 (03740) 3-33-19
«Я сам вырос сиротой. У меня было очень тяжелое детство, мне не было чего одеть, не было, что кушать. И я пообещал себе, что когда вырасту, буду бесплатно работать в детском доме. И на сегодня Господь исполнил это мое желанье», — отец Михаил.
Заветная детская мечта для украинского православного священника Михаила Жара стала во взрослой жизни не просто реальностью, а смыслом, делом всей жизни, веры. Он — человек, нашедший и реализовавший в добром деле свое предназначение, свою веру.
Первого ребенка, сына Ваньку, Отец Михаил, у которого к тому времени было трое своих детей, усыновил в 1992 г… 3-летний сирота, которого никто не хотел усыновлять, больной ДЦП, появился совсем неожиданно в жизни батюшки. Священник с матушкой навещали черновицкий дом малютки, увидев больного, никому не нужного мальчонку — батюшке стало очень жаль малыша и он его забрал. С Ваньки все и началось.
— Но не нужно бояться, что эти дети какие-то не такие. Все они у нас вырастают очень умными, добрыми и отзывчивыми людьми, – говорит о своих подопечных отец Михаил. – Моя мама умерла, когда я был маленьким и я сам рос сиротой. Было очень тяжело… И я мечтал, что, как только у меня будет возможность, буду помогать сиротам. Вот теперь я этим и занимаюсь.
В 1994 году отцом Михаилом и четырьмя монахами в Черновицкой области, в 24 км от Румынии был основан Свято-Вознесенский монастырь. И прямо в стенах только что построенного мужского монастыря был создан детский приют.
В двух километрах от монастыря, в поселке Мольница в 2002 году для детей были построены новые корпуса. Сейчас планируется строительство еще одного приюта. Монастырь и корпуса приютов построены, в основном, на деньги украинских спонсоров, известных на Украине людей, депутатов.
Сейчас у отца Михаила 250 детей. 170 мальчиков, 80 девочек. 29 – усыновленных, 3 – родных, для остальных он опекун (не хватило места в паспорте, но не в сердце). Все из разных уголков Украины и с разными судьбами. Большинство — круглые сироты. Много детей-инвалидов: с ДЦП, с отклонениями в умственном и физическом развитии, 39 из них инфицированы ВИЧ. Своего бородатого папу любят как родного. Дети ухожены, хорошо одеты и, главное — на их лицах — искренние улыбки и радость.
Истории усыновления и появления в монастырском приюте у ребятишек разные, сложные. Был случай, когда батюшка отговорил женщину от аборта — родившегося сына она оставила ему. Кого-то из малышей приносили родственники и просили забрать, так как, не могли справиться, кого-то просто подкидывали. Многих тяжелобольных и порой безнадежных детей отец Михаил сам забирал из больниц, из детских домов.
— После Ванечки забрал еще нескольких детей-инвалидов. Забирал в основном, безнадежных, больных, которых никто не хотел усыновлять. Поэтому, часто приходил в детский дом и говорил: «Есть у вас дети, которых никто не хочет брать в семью? Сколько? Беру всех!» И подавал документы, не зная, кого мне дадут, — отец Михаил.
Мальчику с необычным именем Нектарий и красивыми светлыми глазами уже десять лет. Когда, 6 лет назад, священник забирал тяжелобольного малыша с диагнозом гидроцефалия, ДЦП, артрогриппоз, врачи констатировали: протянет не больше двух недель. Но, вопреки всему, малыш, не просто выжил, но и для степени тяжести своей болезни проявляет много успехов. Мальчик подрос, и его голова больше не кажется аномально большой. Он узнает батюшку и матушек, улыбается гостям, в состоянии сидеть и держать ложку. Обычно такие пациенты не доживают и до шести лет. Видимо, вправду, любовь способна творить чудеса… Для врачей — это уникальный случай.
— Мы христиане, — твердят в монастыре. — А значит должны беречь всякую жизнь, данную Богом, какой бы сирой она ни казалась.
Из дома малютки отец Михаил забрал крошечную девочку, больную ВИЧ-инфекцией, которую сторонились все, а она с испуганными, заплаканными, голубыми глазенками настолько запала ему в душу, что он нашел место в сердце и в приюте и для нее. Через некоторое время, после пребывания в приюте монастыря — девочка оправилась от страшного диагноза. И еще несколько ВИЧ-позитивных малышей — исцелились — монахи считают это чудом, проявлением любви и силы Бога.
Четверых сирот, у которых умерла мама, настоятель забрал прямо с кладбища. Они стояли над свежей могилой, крепко вцепившись друг в дружку. Боялись: стоит им разнять руки, как их немедленно развезут по разным интернатам и больше они никогда не увидятся. Они даже в приюте держатся вместе.
Больная раком мать родила сына-калеку и перед смертью сама принесла младенца в приют. Глеб — слеп, глух и нем от рождения, страдает эпилепсией и ДЦП. Казалось бы — «живой труп». Тем не менее, хорошо чувствует теплое и доброе отношение к себе и откликается на ласку, обнимает других детей и всегда очень радуется отцу Михаилу.
15-летного Степку батюшка встретил в интернате, куда привозил подарки на Рождество. Безрукий парнишка выскочил наперед, прочитал трогательные стихи. Ходил за священником и матушками хвостиком. Когда те собрались уезжать, припал к отцу Михаилу: «Заберите меня отсюда! Пожалуйста!» Батюшка заплакал, обнял Степку и… увез с собой.
Несколько ребятишек просто сбежали из детского дома, где их даже никто искать не взялся, и попросились жить к отцу Михаилу. Священник связался с детским домом, где они были и переоформил документы на опекунство над детьми.
Братьев-сестер уже усыновленных отцом Михаилом детей с такой же сложной родственной судьбой — батюшка тоже забирал.
Дети живут в двух корпусах: для мальчиков и девочек. В одной комнате — 3—4 ребенка, отдельно — отделение для больных детей, к ним — особое внимание, чуткость. Здания корпусов — трехэтажные, со светлыми большими окнами, мраморными лестницами и оборудованными подъемами для тех ребят, кому трудно самостоятельно передвигаться. Каждый корпус — разного цвета: розовый, желтый, синий. Внутри — аквариумы с рыбками, везде — ковры, птички поют, светлые картины на стенах. Чтобы ВИЧ-инфицированные дети находились всегда под медицинским лечением и получали необходимое лечение, в приюте было создано детское отделение областного центра СПИДа. С детьми круглосуточно находятся 60 послушниц женского монастыря и 65 нанятых отцом Михаилом воспитательниц с педагогическим образованием.
При монастыре организована воскресная школа. Ребятишек постарше обучают профессиям. В 2007 году сыграли первую свадьбу, поселили молодоженов здесь же, на территории монастыря, в отдельном корпусе (И специально для молодоженов строятся еще корпуса. «Чтоб у каждого была своя квартира», — говорит отец Михаил). Работают кружки, на которых дети обучаются музыке, пению, рисованию. Есть великолепная комната для занятий физкультурой с тренажерами, турниками, спортивными снарядами.
Несколько, уже подросших ребятишек, после окончания школы поступили в институты: на медицинский, на юридический факультеты.
В 2007 г. о жизни батюшки, детей в приюте и в монастыре снят потрясающий фильм «Форпост». Кинофестивалем «Встреча» признан лучшим документальным фильмом 2007 года. Автор сценария и режиссер киноленты – Михаил Шадрин. Великолепная режиссерская, операторская работа, фильм снят ярко, с душой и все без нравоучений, потому что и так ясно, что не каждый на это пойдет… Тем, кто собирается усыновить ребенка, да и просто, всем равнодушным и неравнодушным к проблемам и боли других — необходимо посмотреть этот фильм.
А, вообще, отец Михаил признается, что не любит давать интервью и считает слишком громким присвоенное ему в 2009 году звание «Герой Украины»:
— Смог бы я один вершить добрые дела? Никогда! Лично я звание присвоил бы монахиням, таскающим на своих спинах 20-летних парней-инвалидов. Я собирался переселить повзрослевших ребят из приюта в монастырь, но матушки расплакались: «Не лишайте нас спасения! Мы не сможем без них жить!» За годы приросли к калекам всей душой…
— Считается, что трое детей — это уже много, а у вас 250. Батюшка, возможно ли любить всех, как своих кровных?
— Наверное, мне никто не поверит, — вытирает слезу отец Михаил. — Прихожу в приют и теряюсь: кого первым целовать, обнимать? Все они сироты, никому не нужные, одинокие. Как же их не любить? За каждого сердце болит, и молюсь за каждого, никого не забываю.
Отец Михаил говорит, что никогда не просил детей называть его папой.
— Когда брал первых малышей, сказал, что я их старший брат, — рассказывает батюшка. — И они звали меня Миша. Потом взял еще несколько мальчиков из психоневрологического интерната. Такие несчастные, ножки-ручки закрученные… По дороге они радовались, игрались и вдруг притихли. Спрашиваю: «Что случилось? Не хотите к нам ехать?» «Хотим, очень хотим! Но… можно тебя папой называть?» Я не знал, что ответить. Какой я папа? Полчаса, как забрал их из интерната. Побоялся обидеть отказом. Да, говорю, можно. Они как закричат: «Ура! Наш папочка, родненький, спасибо!» От них другие дети переняли это слово.
— Дети наверняка ревнуют вас друг к другу. Как с этим справляетесь?
— Есть такая проблема, — кивает головой отец Михаил. — Беру одного на руки, а остальные малыши от обиды кусают меня за руки! Требуют: «Папочка, возьми на руки! Меня поцелуй!» По очереди поднимаю на руки, а когда устаю, сажусь на пол, и они все на меня наваливаются… Было такое, что мои родные дети приревновали к приемным. Однажды позвали меня и говорят: «Папа, ты больше любишь чужих детей, чем нас». Я объяснил так: вы — моя семья, мое сердце. Без вас я не смог бы любить других деток. Мы любим их все вместе, только вы этого еще не понимаете… Недавно моя дочь, студентка медуниверситета, сотворила любовью чудо. Когда привезли ВИЧ-инфицированных детей, один мальчик сильно ругался, дрался с детьми. Кричал мне: «Балбес, я тебя зарежу!» А что он говорил матушкам! Повторять стыдно. Я не знал, что с ним делать. Хотел отослать обратно, чтобы он не подавал дурной пример. Дочь расплакалась: «Не отсылай Максимку. Можно, я сама буду с ним заниматься?» Два месяца она играла с мальчиком, беседовала, ласкала. И случилось чудо: теперь Максим бежит ко мне со словами: «Папочка, я так по тебе соскучился!»
— Скажите честно, у вас есть любимчики?
— Ваша правда, есть, — сознается батюшка. — Больше люблю тех, кто болеет. Не могу без боли смотреть на инвалидов. За что им такой крест? Хотя братьям из монастыря запрещаю выделять любимчиков. Говорю: «Или всех любите, или никого». Многие братья крестили наших детей. Естественно, стараются радовать крестников подарками и конфетами. Этого я тоже не приветствую. Остальным ведь обидно!
Как в настоящей семье, дети часто прибегают к отцу Михаилу с просьбами. Младшие долго выпрашивали ролики. Батюшка купил всем — больше двухсот пар! Но где кататься? Взяли в аренду сельский стадион и построили там асфальтовую дорожку для катания.
Старший сын Ванька — уже взрослый, красивый 21-летний парень, от ДЦП почти не осталось следов. Батюшка назначил его на руководящий пост директора магазина при монастыре — справляется, правда, всю зарплату тратит на сладости любимым младшим братишкам и сестренкам. Мечтает поступить в медицинский и стать врачем.
— Взрослые дети приходят с другими просьбами, — улыбается отец Михаил. — Просят совета: «Папа, я влюбился. Что делать?» Разговариваем, как мужчина с мужчиной. Объясняю: это тоже от Бога, и это счастье.
— Выдали замуж, женили, и все — дальше сами?
— Бросать детей в дороге — большой грех. Они до смерти мои дети. Для молодоженов строим дома. Взрослых готовим для поступления в вузы. У них непременно должна быть профессия, чтобы не пришлось просить хлеба. В приюте их учат всему: работать в поле, готовить, шить. Это нужно, чтобы могли потом самостоятельно жить и учить своих детей. Сегодня, например, девочки учились варить борщ. Каждой выделили по кастрюльке, а я пришел снимать пробу. Всех нахваливал. Хозяйки, говорю, у меня растут!
— Мы не навязываем детям веру, наоборот: стараемся каждого направлять по зову его сердца. Наши дети каждый год отдыхают на море, в горах. Их обучают музыке, пению, рисованию. Мы утешаем детские души, а счастливы ли они здесь — судите сами…
У детей-инвалидов в глазах — жажда жизни. Конечно же, они хотят жить, как и любой человек… И не все люди понимают, ценят ту жизнь, которая им досталась. А ребятишки без рук, без ног, с другими тяжелыми диагнозами – жить хотят и говорят, что самое главное, что у них есть жизнь. Если честно, это грустно и жестоко… и то, что они говорят вызывает слезы, вероятнее, они просто не понимают всей тяжести своего состояния и готовы бы были отчаяться, но, как и все дети – чисты, наивны и абсолютную несправедливость принимать не умеют и отчаянно хотят верить в чудо. Батюшка, благодаря своему большому, доброму сердцу, своей самоотверженной, безграничной, искренней верой доказал им, что существует это чудо. И есть настоящая, нелицемерная доброта, бескорыстность, чистота, любовь на свете, а не только зло, несправедливость, жестокость, боль, страдания… И кто-то может просто любить, делать добро, не требуя ничего взамен. И, возможно, от осознания этого, цепочка несчастий, людского жестокосердия на этих ребятишках прервется, потому что кто-то однажды не ответил злобой, равнодушием, пренебрежением, так часто встречающимися в нашем мире, а протянул руку, накормил, одел, подарил любовь и стал добрым, заботливым папой, чего не смогли дать даже родные родители.
Далеко не через каждого священника можно увидеть Бога, для этого и талант, и доброе сердце, и огромная сила духа нужны. Ему хочется доверять без вопросов, без смущений, всецело. Его искренняя улыбка, добрые глаза, абсолютно бескорыстное, доброе сердце, теплота и великодушность от которого чувствуется на расстоянии, растопляют лед любого сердца, тем более, детского. Дети любят отца Михаила, как родного отца и по-украински ласково называют «Тато» (папа), ликуют от восторга, завидев его, просятся на руки, целуют, обнимают, а он говорит, что живет ради этих детей, переживает за каждого и хочет, чтоб у всех все было хорошо и жизнь состоялась. Всех детей Отец Михаил любит и принимает как своих родных. И боль в душе за каждого воспитанника не прошла бесследно. Многодетный отец перенес 3 инфаркта, несколько операций на сердце, удаление раковой опухоли и химиотерапию. А ему всего 45 лет. Но он не останавливается и не унывает, потому что знает, что нужен детям и они ему очень нужны, и их любовь, радость, счастливые глаза, улыбки — для него лучшее лекарство, от общения с детьми Отец Михаил забывает про всю боль. Вместе с ребятишками он празднует свой и их дни рождения, катается на аттракционах, на американских горках, празднует свадьбы, сажает картошку, засеивает поля. И говорит, что с Божьей помощью надо еще много дел успеть и подарить семейный уют еще не одном десятку сирот.
Конечно же, такие люди — большая редкость, в нем бесконечно много тепла, чистоты, силы, любви, огромное доброе, неземное сердце. И хоть и так ясно, что не каждый на это пойдет, все же - многих людей, смотревших «Форпост», слышавших о добрых делах священника, видевших его лично — наш герой просто не смог оставить равнодушными, своим примером вдохновил на совершение добрых дел, передал частичку своего позитива, своей любви к детям и к людям, искренней веры в Бога.
И пусть для тех, кто собирается усыновить ребенка или уже усыновил и для всех остальных, эта реальная, но почти сказочная история и пример бескорыстной любви и искренней веры человека, творящих чудеса, ставящих на ноги и излечивающих от болезни искалеченных жизнью детей - будет в помощь.
и еще — …Батюшка в каком-то монастыре на западной Украине усыновил 253 малыша.
— Сколько-сколько? — переспрашиваю своего собеседника.
— Двести пятьдесят три, — раздельно повторяет он. — А еще построил для них дома, основал два монастыря и строит приют для инвалидов. И при этом никогда ничего ни у кого не просит.
В этом месте мой мозг окончательно «засбоил». Или это неправда, или об этом должны знать все. Или так: слишком красиво, чтобы быть правдой. И обидно, если это неправда. Способ один — узнать и увидеть все самому.
Банчены — это где?
Меня опередил Патриарх. Еще 2 октября этого года Святейший Патриарх Кирилл в ходе своего визита в Черновицкую область побывал в доме при Свято-Вознесенском монастыре в селе Банчены.
«Товарищ Риббентроп, давай рубанем здесь поровнее!» — говорят, именно такими словами в августе 1939 года Вячеслав Молотов предложил своему немецкому коллеге выпрямить границу СССР, огибавшую выступ польских и румынских земель. Тот особо не возражал. Так образовался в Черновицкой области очень необычный Герцаевский район, где абсолютное большинство населения — румыны. В тех краях и стоит село Банчены, и Свято-Вознесенский монастырь неподалеку от него.
«Это совершенно уникальная часть нашей страны и Церкви, — считает викарий Черновицкой епархии, епископ Хотинский Мелетий. — Местные живут своим укладом, в румынской традиции. В селах до сих пор есть люди, не понимающие украинского языка, хотя район уже 70 лет находится в Украине. В церквях официально совершают богослужение по новому стилю и на румынском. На это есть особое благословение от Святейшего Патриарха Алексия I. Дело в том, что Румынская Церковь — новостильная, поэтому, когда Герцаевский район стал канонической территорией Московского патриархата, чтобы предотвратить возможные расколы, за приходами сохранили право служить, как они привыкли. А вот в Банченском монастыре, вероятно, самом большом неславянском монастыре в Русской Церкви, тоже служат по-румынски, но все-таки по старому стилю».
Руководит монастырем архимандрит Лонгин. Тот самый, кого две с половиной сотни детей называют папой. Это правда, которая невероятней выдумки.
Монастырь на пустыре
UkrAids2_314_1000
— Наша история началась всего 17 лет назад, — рассказывает отец Амфилохий, насельник обители. Рассказывает он на русско-украинско-румынской смеси языков. Местные так говорят с приезжими почти все. Между собой — как кому удобно говорить и понимать. Такой тебе своеобразный маленький Вавилон. — Когда отец Лонгин пришел сюда с первыми четырьмя монахами, здесь был пустырь. Но батюшку местные хорошо знали и любили — до пострига он служил по соседству, в храме села Бояны. Поэтому, когда началось строительство монастыря, помощников собралось много. Кто жил в окрестных селах, приходили на стройку, работали. Кто подальше, помогали, чем могли: и кирпичом, и бревнами, и продуктами, и деньгами.
Сейчас на территории монастыря уже семь храмов, трапезная, братские корпуса, колокольня, фонтан, вольер с павлинами, конюшня для пони…
— Так у нас же дети, потому и пони, — отец Амфилохий, как опытный экскурсовод предвосхищает мой вопрос. — Сначала приют был в монастыре. Первых детей отец Лонгин взял еще в Боянах, и они переехали вместе с ним, можно сказать, на стройку. Когда детей стало больше, чем монахов, начали думать о строительстве для них отдельного здания. Нашлось удобное место в четырех километрах от монастыря, в селе Молница. А в Боянах в то время на базе прихода образовалась женская монашеская община. Сестры начали заниматься детьми. Так и получилось, что теперь в Банченах — мужской монастырь (в нем сейчас — 86 монахов), в Боянах — женский (в нем — 120 монахинь), а в Молнице — детский приют. Отец Лонгин — духовник обоих монастырей и приемный отец всех деток в приюте.
UkrAids2_301_1000
«Усiх дiтей любити надо!»
Лонгин — это монашеское имя. На самом деле его зовут Михаил. Михаил Васильевич Жар. Ему всего-то 46 лет, из них 20 воспитывает сирот.
— Идея приюта чья? Ваша?
— Божья, — говорит так, что веришь. Вере ведь, в принципе, и не требуется никаких доказательств. Да и какая разница, кто первый решил собрать никому не нужных детей, кормить их, нянчить, лечить, учить грамоте и вере?
История появления в монастыре первых детей уже стала местным преданием. У отца Лонгина (тогда еще отца Михаила) в Боянах были коровы. В начале 90‑х время было голодное. И он стал жертвовать в местный дом малютки молоко. Медсестры в благодарность решили показать батюшке, кому идет это молоко. Условия, в которых находились дети, потрясли отца Михаила. Он схватил в охапку двух малышей и унес их с собой. Так было положено начало «детскому дому семейного типа», как теперь официально называется монастырский приют, а отец троих детей, рожденных в браке, стал отцом пятерых. Потом отец Михаил усыновил еще 27. А затем в его паспорте кончились страницы, куда записывают детей. Следующих 224 ребенка он взял под опеку. Собирал их по всей области. Поедет куда-нибудь по делам — обязательно привезет.
— Однажды отпевал я молодую женщину, — вспоминает отец Лонгин. — Была зима. Смотрю, после отпевания на могиле остались четверо мальчишек. Все ушли, а они стоят совсем замерзшие, в резиновых сапожках на босу ногу и не идут никуда. На улице мороз градусов 20. А самый маленький из них был еще крошечка. Я спрашиваю: «Что вы не идете домой?» А они мне говорят: «Мы без мамы не пойдем. Нам идти некуда». Отец-то от них ушел, а мама вот умерла. «Ваша мама теперь на небесах, — говорю. — Пойдете ко мне жить?». Кивают. Ну, я и привез их в монастырь.
Как-то к воротам подбросили новорожденную девочку в коробке от бананов.
— Мама родила ее под Новый год, в коробку бросила и принесла нам. Сколько она там лежала в мороз, не знаю, — говорит отец Лонгин с мягким, певучим румынским акцентом. — Я взял ее в руки, она была такой холодной, как камень. Совсем замерзла. Мы скорее отвезли ее в больницу. Все врачи говорили, что шансов нет. Но с Божией помощью девочку удалось спасти. Врачи сами дали ей фамилию Счастливая. А назвали мы ее Катенька.
Степку батюшка встретил в интернате для детей-инвалидов. Безрукий мальчишка выскочил вперед и прочитал отцу Лонгину стихи собственного сочинения. Потом он ходил по пятам за священником с матушками, а когда тот собрался уезжать, Степа прижался лицом к рясе и попросил: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда!» Батюшка заплакал, обнял Степу и увез с собой. Тут, в детском доме, мальчик стал читать книги. Много книг. Теперь ему нравится спорить. Матушка Елизавета ласково называет его «философом».
А его друга Ромку — «музыкантом», потому что тот играет на синтезаторе, который поставили — специально — рядом с его кроватью. Этому мальчику трудно передвигаться. У него — ДЦП.
Но тут атмосфера такая: никто несчастным или ненужным себя не чувствует.
А что еще детям надо? Только чтобы любили тебя таким, какой ты есть.
— Мы сначала думали: ну заберем 50. Потом — 100. Затем решили — и 150 ребятишек сумеем досмотреть, но… Они ж, бедные, так настрадались за свою еще коротенькую жизнь, что сил нет у меня: знать, как им больно, и не забрать к себе! И когда их было уже 200, считал — ну это все! Но как же «все»?.. Теперь говорю, наверное, 300 будет.
Это отец Лонгин строит планы на будущее. Свое и своих детей, будущих тоже.
— Якби мог обнять всех сирот на земле, я б це зробив, — когда он сильно волнуется, то слова по-русски и по-украински у него получаются вперемешку. — Они немощны. Их любить надо. Усіх дітей любити надо. А цим ще й допомогти, щоб вижили. Я не могу без них! Вони — моє лекарство. Не було б їх зі мною, зря б на земле тогда жил.
Он почему-то не боится усыновлять детей с ДЦП. Странный, правда? Потом стал собирать тех, на кого даже врачи рукой махнули: мол, не жильцы. Да-да, я о СПИДе.
Когда СПИД отступает
Таких сегодня в приюте 49 человек (у шестерых из них диагноз сейчас сняли). Батюшка собирал их по детским домам со всей Украины. «За счет» особого контингента священника статистика «детского СПИДа» во многих областях Украины понизилась, а в Черновицкой — возросла. Это же статистика, цифры, запятые. Какое ему и нам всем до нее дело, правда?
В приюте дети получают всю необходимую терапию, здесь для них — отдельный медицинский персонал, усиленное питание. На базе приюта открыт региональный СПИД-центр, который сотрудничает с фондом «АнтиСПИД» Елены Франчук. Батюшка, кстати, сотрудничает с огромным количеством людей. Не только в Украине. Вот, например, тому, кто побывал в любом детдоме Украины, здесь в приюте что-то кажется странным в одежде детей. Да и одежда новая, не застиранная, по размеру. Ведь обычно в детских домах дети носят так называемую «благотворительную помощь», то есть, «секонд хенд». А здесь батюшка заключил контракт с турецкой фирмой на поставку одежды для детей. Новой и по размеру!
Как в приюте оказались дети со страшным диагнозом?
Очень просто. В доме малютки отец Лонгин увидел красивую девочку. От нее мама отказалась, потому что дочь была ВИЧ-инфицирована. Санитарки от нее тоже шарахались. В патриархальном западноукраинском обществе слова «СПИД» и «смерть» — где-то рядом.
— Когда я увидел ее, мне стало очень больно, — вспоминает священник. — Она так грустно смотрела на меня, а я боялся дотронуться до нее, чтобы не принести своим детям инфекцию.
Думаю, в ту ночь отец Лонгин не спал, вспоминая эту двухмесячную девочку. А утром попросил братьев в монастыре, чтобы они обставили как можно лучше комнату, поставили там нарядную кроватку, потому что здесь будет жить ребенок, девочка.
Маленькая Лариса — так ее звали — приняла крещение, сейчас она Филатея. Здесь, в приюте, девочка прошла курс ретровирусной терапии. Доктора были очень удивлены, увидев недавно ее анализы: следов ВИЧ-инфекции в крови нет. Теперь Филатея живет с остальными ребятами, перешла в пятый класс.
Как это делается?
Отца Лонгина в Банченах боготворят. Он дает людям надежду. Жить как люди. И не только тем, что воспитывает детей.
Ну, представьте себе, не Бог весть где появился монастырь, а затем — вернее, почти синхронно — детский городок, и села, которые рядом, стали газифицировать.
Газовую «ветку» к приюту перекинули через речку Прут. Заодно и селу досталось.
— Знаю, что вы не просите помощи. Принципиально, — говорю я отцу Михаилу. — Но как получается, что у вас и у детей все есть?
— Думаю, это Господь сам ложить на серце тим, хто хоче зробити добро. Дуже багато людей в Україні добрих… Которые рядом с нами.
Вспоминает, как однажды в кухне закончилось масло. И денег нет, чтоб купить, а готовить надо на столько душ! За раз на одни только салаты (примерно 15-20 килограммов овощей) — «прірва олії» расходуется.
И вдруг является какой-то человек из местных бизнесменов: «Хочу, — говорит, — помочь вашим детям, у мене своя олійниця, сулею вам приніс, беріть. Это от сердца».
Батюшка его благословил и расцеловал. Тот на радостях потом чуть ли не цистерну масла привез.
Батюшка не говорит, что первый кирпич в фундамент одной из колоколен монастыря закладывал в 2004‑м тогдашний премьер-министр Украины Янукович. Потом еще приезжал, привез гостинцев детям и домашний кинотеатр. А президент Ющенко наградил его орденом. Орденоносному батюшке решать вопросы легче. Газ в приют протянули не без помощи Юрия Бойко и Игоря Бакая. Достучаться так высоко тоже надо уметь.
Монахини рассказывают, что «ще одна жінка, котра помогти дітям хотіла, корову привела, а друга — увесь пай, два гектари, віддала».
На этих гектарах для детского городка монахини выращивают картошку.
В угодьях монастыря, кстати, чего только нет: поля, сады, огороды, ферма, цветочные оранжереи. Своих продуктов монастырю и приюту хватает с избытком. Излишки развозят по окрестным социальным учреждениям бесплатно. Дети трудятся на монастырских хозяйствах наравне со взрослыми.
Что получается?
Трехэтажные здания, светлые окна, мраморные лестницы, причем оборудованные подъемы для тех ребят, кому трудно самостоятельно передвигаться. Это и есть детский дом семейного типа. Каждый дом — разного цвета. Розовый, желтый, синий…
Внутри паркет устелен коврами. Не ковролином, а настоящими мягкими коврами.
Стены увешаны картинами: природа, религиозные сюжеты. Везде — аквариумы с рыбками. Птички поют. Много зелени. А вокруг зданий — невероятное количество цветов.
Дети живут по четыре-шесть человек в комнате. За каждой комнатой закреплена сестра. Всего в приюте детьми занимаются 104 человека, из которых 65 — монахини, остальные — оплачиваемые сотрудники: медсестры, повара, воспитатели. Сам приют похож на пряничный городок. Фасады зданий, окна, подъезды — все украшено цветами. На газонах — фигурки сказочных персонажей. На заднем дворе — игровая площадка и стадион. Однажды младшие дети попросили у папы — отца Лонгина — ролики. Батюшка детям ролики купил. Всем. Больше 200 пар. Но оказалось, что кататься на роликах в деревне негде. Тогда на помощь приехали монахи из Банчен и проложили асфальт на заднем дворе приюта. Теперь там можно кататься и на велосипеде, и на роликах, и с детской коляской гулять.
— Разве монашеское это дело — детей развлекать?
— Монашеский путь и семейный — очень разные, — соглашается отец Лонгин. — И у нас приют стоит отдельно от монастыря. Но я смотрю на своих монахов и вижу в их душе много добра. Они знают, когда у детей дни рождения, покупают им подарки, даже просятся в гости пойти поздравить. И я не думаю, что это плохо. Небеса радуются, если кто-то принес радость сиротке. Монах не отойдет от своей монашеской жизни, но он тоже должен давать другим добро. Это не грех. Вы знаете, когда дети жили в монастыре, бывало такое, что люди приходят на службу, спрашивают, где отец Лонгин? А я с детьми играю в футбол. Представляете, какой это, наверное, для людей соблазн! Настоятель — и в футбол вместо службы. А что делать? «Папа, давай играть в футбол!» — как тут откажешь? Я думаю, Господь простит мне этот грех, если это — грех. Без милосердия никто не спасется. Никто.
Что будет?
Старшую воспитанницу, «доню», года четыре назад первой выдал замуж за хорошего парня, кстати, из соседнего села. Столы накрыли, гостей позвали — наверное, с тысячу приехало. Или больше. Весь район гулял.
Через год — опять свадьба: другую дочку выдавал. Потом еще…
А сколько еще свадеб предстоит, где «тато Михайло» будет сидеть на почетном месте, как и положено отцу, и гордиться «своїми дітьми»!
— Ось тоді буду спокійний, як вони усі сімейними стануть. І на свята до мене з’їдуться!.. Оце щастя! — мечтательно говорит священник.
Конечно, скептик скажет, что врачи могли ошибиться с диагнозом маленькой Ларисы. Как в еще пяти случаях. Конечно, дети, излечившиеся от ДЦП, плавая в настоящем бассейне на территории семейного дома, ничего не доказывают. И уж, само собой разумеется, что вера в Господа и молитвы отца Лонгина, монахов и монахинь его монастыря, которых дети называют «мамами», помощь всех, кто почти 20 лет им помогает, тут ни при чем. Не буду спорить. Тогда и вы не спорьте, что отец Лонгин, берущий без разбору на кормление и воспитание детей с «букетами» болезней — от ДЦП до СПИДа с врожденным гепатитом — и даже если не спасающий их от смерти, то продлевающий им жизнь в заботе и любви, — святой человек. Договорились?
К 46 годам отец Лонгин перенес три инфаркта и две операции на сердце. Кто-то держит его на нашей грешной земле… Вы, случайно, не знаете — кто?
Виктор Бузиян
@темы: дети, детство, солнце, религия, оптимизм, фильмы, жизнь
-
-
03.12.2012 в 01:18